Иск россиян к Euroclear: Почему депозитарий просит закрыть дело в Москве
2025-10-16 23:38
Иск россиян к Euroclear: Почему депозитарий просит закрыть дело в Москве
Когда бельгийский депозитарий Euroclear подает ходатайство о прекращении дела в Арбитражном суде Москвы, для меня это выглядит как тщательно спланированный юридический маневр, а не просто процессуальная отписка. Ситуация, в которой частные российские инвесторы пытаются через российский же суд обязать иностранные власти и финансовые институты разблокировать их активы, изначально является беспрецедентной. Давайте разберемся, на каких основаниях Euroclear пытается остановить этот процесс и почему, к сожалению, его аргументы выглядят весьма убедительными с точки зрения международного права.
Юридический щит: Иммунитет и вопрос юрисдикции
Позиция Euroclear, как она изложена в ходатайстве, строится на двух ключевых аргументах, и оба они, с моей точки зрения, являются фундаментальными. Первый и, вероятно, самый весомый — это судебный иммунитет Министерства финансов Бельгии. Согласно устоявшимся нормам международного права, предъявлять иск к иностранному государству в лице его органа власти в национальном суде другой страны действительно невозможно. Это основа межгосударственных отношений, и российская судебная система здесь вряд ли станет делать исключение. Утверждение Euroclear о том, что «одного этого обстоятельства достаточно», — это не бравада, а констатация правовой нормы.
Второй аргумент — о надлежащей подсудности — также кажется мне обоснованным. Euroclear указывает, что инвесторы должны решать этот вопрос не в Москве, а через обращение в компетентные органы самой Бельгии с последующим оспариванием их решений в местных судах. С формальной точки зрения это логично: активы находятся под юрисдикцией Бельгии, и именно ее законы и подзаконные акты (введенные в исполнение решений ЕС) привели к их блокировке. Российский суд не имеет полномочий отменять или корректировать действия иностранного регулятора на его территории.
Защита прав vs. Политическая реальность: Тупик для инвесторов
С другой стороны, я полностью понимаю отчаяние истцов. Их представитель Вячеслав Заигралин прямо заявил, что внесудебный механизм, созданный ЕС, на практике оказался неэффективным. Вот здесь и возникает главный трагический парадокс этой ситуации. Инвесторы, многие из которых, как утверждается, являются пожилыми людьми или лицами с тяжелыми заболеваниями, оказались заложниками большой геополитической игры. Их право собственности, как ранее отмечали российские суды, «формально не утрачено», но возможность распоряжаться своими активами для них полностью заблокирована.
Их иск в российский суд — это крик о помощи и попытка найти хоть какую-то лазейку в правовом поле, когда все традиционные механизмы не сработали. Однако, как это часто бывает, индивидуальные права и гуманитарные обстоятельства сталкиваются с непробиваемой стеной государственного суверенитета и санкционного режима. Шансы на то, что российский суд проигнорирует иммунитет бельгийского Минфина, представляются мне ничтожно малыми, так как это создало бы крайне опасный прецедент.
Заключение: Битва в чужом поле, которую не выиграть
Подводя итог, я вынужден констатировать, что ходатайство Euroclear с большой долей вероятности будет удовлетворено. Российский арбитражный суд, скорее всего, прекратит производство по делу, сославшись на отсутствие юрисдикции и иммунитет ответчика. Это будет законное, хотя и горькое для тысяч инвесторов решение.
Печальный вывод, который напрашивается из этой истории, заключается в том, что проблема заблокированных активов не является судебной по своей природе. Это — политическая проблема. Ее решение лежит не в залах судебных заседаний, а на уровне дипломатических переговоров и межгосударственных договоренностей. Частичная разблокировка средств в 2024 году, о которой сообщала Эльвира Набиуллина, подтверждает это: она стала результатом не судебных исков, а неких договоренностей. Поэтому, хотя я искренне сочувствую инвесторам, их энергия, на мой взгляд, могла бы быть более продуктивно направлена на лоббирование политических решений, а не на заведомо проигрышные судебные баталии в неподсудной юрисдикции.